Оригинал взят у
Это прекрасное стихотворение послужило поводом следующего потока ВОДЫ, в коем была предпринята мной очередная, тщетная попытка хоть что-нибудь понять, как-то вынырнуть из беспомощного барахтанья и бестолковства в немецком языке. И пусть вся смехотворность этого мероприятия вызовет скупую улыбку, по крайней мере, одного, пусть даже и вынужденного, читателя этого словоизвержения, а именно, преподавателя немецкого языка Отто Брайткройца…
Отто, любимый учитель мой, не твоя вина, что непробиваема твердолобость ученика твоего. Шутки ради, предложил ты мне перевести это стихотворение и тут сработала русская пословица: «Научи дурака Богу молиться…». Со всей легкомысленной ответственностью принялся я набивать шишки, пытаясь пробить стеной заблуждения тугой лоб упрямства.
Для начала буквальный, дословный, построчный перевод:
держал я её, тихую, бледную любовь
И над нами в прекрасном летнем небе
было облако, на которое я долго смотрел.
Оно было чудовищно высоко и очень светло,
и пока я в него всмотривался, его не стало.
С того дня много, много лун
тихо проплыли вниз и мимо,
сливы благополучно исчезли
и ты спросишь меня, что стало с любовью?
Я скажу тебе: этого мне не припомнить.
И конечно, я знаю, что ты подразумеваешь,
но её историю я так никогда и не узнал
я знаю больше: так целовал я только раз.
Да и поцелуй давно бы забылся,
когда б не это облако, что было тогда.
Его я помню и буду помнить всегда,
оно было очень белым и явилось свыше.
Сливовые деревья, может быть, цветут ещё
и дева та, возможно, уже имеет семь детей,
но то облако цвело лишь минуты
и когда я всмотрелся, ветер унёс его прочь.
При переводе стихотворных форм приходится (необязательно) учитывать несколько условий: содержание, настроение, характер, объём, размер, ритм, жанр, стиль, смысл, идею, иносказание, контрапункт, божью искру и многое, многое другое. Если пересчитать, вышеперечисленные условия, случайно, их оказывается примерно двенадцать, а поскольку на «и многое другое» приходится всё, что следует за тринадцатым, включая и его (что бы это ни было), оставлю-ка лихо пока лежать тихо.
Принимая во внимание (за счёт упущения понимания) двойственность поэта, скальда, творца, творителя, рифмоплёта, сочинителя, автора — его дуализм, то eсть, разделение на душу и на тело, приходится заниматься расчленением стихотворной формы на её смысловую и на техническую составные, или на духовную и материальную части. В материальной части можно пересчитать количество слов, строк, строф, предложений и определить, классифицировать, стиль и жанр.
По причине недостаточной квалификации, опускаю определение чего бы то ни было и перехожу непосредственно к переводу материальной стороны стихотворения — количества строк, строф и основных «понятий», не заботясь ни о моральной, ни о духовной стороне прекрасного произведения:
Одним oсенним, чудным днём,
под сливы древцем отдыхая
и аромат цветов вдыхая,
младую деву целовал,
вполглаза небо наблюдая
и облака на нём считая,
отчет себе не отдавая,
я был изрядно удивлён:
гляжу, вдруг облако одно,
белее снега, легче пуха
открылось в небе как окно,
а в нём привет Святого Духа!
Засохла слива та давно
и дева та давно старуха.
Зачем её я целовал?
И кто те сливы обобрал?
Что это было? Я не знаю
и постепенно забываю
детали все, кроме одной,
какой был месяц золотой.
Прошло немало зим и лет,
но мне никак покоя нет,
куда, куда умчалось лето?
Вопросы есть, но нет ответа.