Взято здесь: Автор: Johannes Gehrts — Flickr, Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=1393337
Похоже, что Уроборос заглотил себя окончательно и вцепился ядовитым зубом себе в затылок.
А может Земля налетела-таки на небесную ось.
Кто забыл, кто такой Уроборос, напомню – это тот самый Змей, который кусает себя за хвост. Кому сложно запомнить имя этого Мидгардского змея, то есть у него и попроще кличка: скандинавы зовут его немудрёно Ёрмунганд.
Некоторые девушки, наследницы Евы, очень любят змей и рисуют их себе на теле.
Картинка взята на https://toptattoo.ru
Ну а Рагнарёк – это день, посвященный полярному зверьку с пушистым мехом. Когда он наступает, то и сказочке конец. Юрий Коваль ласково называл этого зверя недопёском, а Виктор Пелевин пятиногой собакой…
Но это все детали, не интересующие нелюбознательного исследователя реальности. Такому товарищу сразу бы поближе к телу.
Ладно…
Все признаки указывают на то, что лисичка полярная уже здесь, неподалеку шастает, принюхивается, чешет задней лапой (уж не пятой ли?) блоху за ухом и тихонько потявкивает с подхихикиванием.
Только не надо сразу пренебрежительно махать руками – мол наслушались уже про эту вашу корону, про перезагрузку финансовой системы и прочие, набившие оскомину конспирологизмы; скукотень это. Речь вообще про другое.
Внезапно получил сценарий одного театрального спектакля с предложением ознакомиться с ним и выбрать роль, которую хотел бы сыграть в этой инсценировке. На выбор три персонажа…
А теперь пусть первым в меня швырнет камень упрека тот, кто не видит в этом проишествии наступающего светопреставления! Так-то. А вы тут о каком-то вирусе, которого и не разглядеть без микроскопа.
Кто-то, опять же скажет: ну и чо за проблема? Выбрал роль попригляднее и вперед на сцену покорять зрителя неподражаемым лицедейством. Потом цветы, толпы мокроштанных поклонниц, слава и невероятные гонорары.
Ага, щаззз.
Во первых – актер из меня никакой. Если и бывал на сцене, то с гитарой и своими песнями. А это, сообщу я вам, не героя-любовника изображать. Это – другое: закрыл глаза, ушел весь внутрь, сосредеточился на внутреннем безмолвии и внешнем звучании – и пой себе, играй рифы, аккорды и соляги. Так оно можно – никого не вижу, никого не слышу (кроме себя, конечно) и всё пофиг. Да.
Во вторых, герои Ремарка мне понятны со стороны, но отождествиться, влезть в шкуру кого-либо из них мне представляется весьма затруднительньным. А не отождествившись, не вникнув в суть личности, не слившись с сутью героя – только опозориться можно, представ нелепо скоморохом каким-то. Не, чур меня.
Вот подумал, а с кем из персонажей мог бы я отождествиться? Может с капитаном Грэйем, дураком чудаком на посудине с красными парусами? Или рыцарем Айвенго? А может подсудимым из четвертого витка спирали, немыслимого судебного следствия Ганса Эриха Носсака? Гантенбайном Макса Фриша?
Нет, прошли те времена. В юности-молодости может и слился бы в образе с кем-то из тех героев, но нынче…
Так кого бы взялся попытаться сыграть без особой фальши? Единственное, что приходит во взбудораженный ум, воспоминание из прочитанной давным давно книги неизвестного автора, скрывающегося под псевдонимом М. Агеев. Роман с кокаином. Попрошу без драм! Не надо в шоке вскрикивать и прикрывать лицо руками в жесте ужаса. Не надо тыкать вменя пальцами и обзывать негодяем и извращенцем. Ибо не на роль главного героя я намекаю. Был там один персонаж. Вроде, незначительный такой, третьего плана, но… Кто читал книгу, может и вспомнит этого товарища. Буркевиц его звали…
Вот, как ни крути, а песец – зверь опасный. На вид мелкий и милый, на ощупь мягко-шелковистый, но коварен, падла, как тот змий. Подкрадывается незаметно. Но уж если я стал подумывать, какую роль мог бы сыграть на театральных подмостках, то пиши пропало – конец подступает. И не какой-нибудь там конец, а КОНЕЦ. Вот такой, глобально-коварный, неотвратимо-безысходный.
Так вот, до сих идут жаркие споры о том, кто же автор этой книги, хотя издана она была еще в 1934 году в городе Париже. Знатоки литературные из лагеря набоковских утверждают, что Набоков этот роман написал – уж очень стиль изложения гениален и слова «клейкие» — увлекают внимание, что не оторваться. Другие знатоки отрицают набоковскую версию и на какого-то Марка Леви кивают, который 5-го числа 1973-го года умер. Правда не апреля, а августа. Но не суть. Важно то, что роман этот, по моему некомпетентному мнению, весьма гениальный. Пусть отвратителен по своему содержанию, но как тонок психологически, как глубок литературными метафорами. Вот я кокаин не пробовал ни разу, но, читая роман, пребывал в трипе глубочайшем. Пусть это был bad trip, но зато он меня от желания нюхнуть коксика оттолкнул безукоризненно.
Что там я про Рагнарёк? Ах да. После всех моих жизненных зигзагов и перипетий, или перепитий, кому как угодно, стать лицедеем, то есть сталкером незамаскированным – Знак, и знак невероятный.
Вспомнился один анекдот бородатый. Перескажу, как помню, не придирайтесь.
Одна королева-нимфоманка переспала в своем королевстве со всеми, с кем оно того стоило. А что дальше? Не с кем больше пересыпать во всем королевстве стало. Печалька, однако.
Но королева – эт не хухры-мухры. Собрала министров на совещание и всех перетрахала озадачила: хочу, говорит, переспать с самым раджистым раджой. И чтоб был он мне завтра аккурат после ужина в опочивальне под одеялком в чем мать родила. Ну разве-что чалму может на башке оставить, если ему, рожая, мама ее снимать не велела. А ежели не предоставите, то всем усекновение голов бестолковых маячит. И покинула собрание, гордо подняв подбородок и шелестя по полу шлейфом платьица…
Министры – дедуганы почтенные, седовласые и обремененные внуками и правнуками, загалдели, хватаясь за обреченные на отсечение головы. Что делать-то? Голова – дело такое, привычное. Без головы таракан может жить, да и то недолго. Думали, гадали, что делать и, наконец решили: а давайте-ка позовем Великого Артиста. Пусть он раджу сыграет. На том и порешили.
Артист запросил солидный гонорар, получил его и явился в амплуа, как требовала королева.
После ночи восточной любви королева была довольна. Понавешала орденов и медалей на пиджаки министеркие, похвалила их всячески за службу, но… К печали министерской потребовала на следующую ночь президента страны заморской…
В общем, как оно в сказках и анекдотах бывает, орнамент повествования повторялся и повторялся. Великий Артист исполнял любую роль безупречно пока не дошло дело до кульминации.
Настал день, когда королева своим министрам выложила последнее требование. Она сказала: я знаю, что все эти персонажи были не настоящие. Пусть они меня удовлетворяли полностью, но после каждой ночи я хотела снова и всё больше. Теперь хочу наивысшей точки. Хочу оригинал. Предоставьте мне Великого Артиста. И ушла в альков.
Министры смахнули пот со лбов, ожидая страшного, и вздохнули с облегчением, заулыбались – чего проще-то? Великий Артист сыграл столько всяких могучих любовников, а тут и играть незачем – будь собой. Позвали его и сообщили радостную весть… Ага.
Только не вышло ничего. Великий Артист сказал: со мной нельзя переспать, я импотент…
И пришёл ко всем им Ураборос, или Рагнарёк, или Недопёсок…
Почему такую притчу рассказываю? Не, не потому-что Великий Артист. Наоборот.
В жизни разными ипостасями умею обладать. С металлистами на тусовке – в эдаком образе. С фехтовальщиками в клубе и на турнирах совсем другой. На работе совсем иной. С друзьями не похожий нисколько ни на тех, ни на других. А вот на сцене – кто я? Где я?
Парадокс эдакий. Можно даже сказать нонсенс.
И всё это Знаки приближенья Рагнарёка.
В античности слово перепетия означало движняк судьбы на рельсы нехорошего развития событий. В моей дорожной карте много таких полустанков было. Так что минусы давно переросли в плюсы. Да и с поезда, едущего по рельсам, я давно спрыгнул. Крадусь оврагами и нетоптаными тропами. Блуждаю в дебрях неизвестного, преследуем неведомым, охотясь за непозанным. Чудеса какие-то.
Но, поверьте на слово, Рагнарёк – это перезагрузка, новый заход, новый восход. Конец старого означает начало нового.
Ура.