Вот и пришла пора распрощаться с моей старушкой-машинкой. Будь у нее возможность, она бы сейчас в голос возопила: да я в два раза моложе тебя, старый ты гад!
Но у меня на этот счет свое мнение — разумное, здравое, трезвое, экономически целесообразное.
Техосмотр кончился, а чтоб его пройти, пришлось бы потратить больше, чем сама машина стоит. Вот так вот. Типично потребительское отношение.
А мне всегда печально прощаться с моими авто. Привыкаю к ним. Начинаю ощущать в них душу и некоторое сознание приписывать.
В каждой машине скрыта под железным панцирем личность. Бывает капризная, а бывает стоическая. Характер у каждой свой — у одной кошачий, а другая верна, как собака.
Которая томна и жеманна, как дорогая наложница, а иная проста и надежна, как боевая подруга.
Аудя моя — принцесса прошлого тысячелетия, красна собою, проста норовом, но бита жизнью.
Мне ее сосватал один ушлый торгаш пару лет назад, как невинную невесту, которую единственный владелец, лет ста отроду, опорочить типа не успел, по причине старческой немощи. Лишь поцарапал со всех сторон, но как старый конь, глубоко не вскопал…
За 40 тыщь, прожитых нами совместно, километров узнал я, конечно, интимные подробности. Дверь неродная — скрипит и сбрасывает с себя неродные пластиковые покрытия. Консоль кокпитная пострадала от вандализма — прикручена криво и дребезжит. Ну и всякие другие нехорошие истории, хвост прошлой жизни невинной невесты. В общем, поиздевался над ней Титус — да да, так звали этого старикана!
Пристрастил он машинку эту и к неуемному потреблению масла. Бывает с красотками.
Да что уж теперь… Все равно я ее любил по своему, сострадал, и благодарил — ведь она взяла на себя карму моих ног, которым моя дурная голова точно не дала бы покоя…
Фоткнул свою старенькую машину, а потом увидел на заднем плане социальный срез реальности. Жалуюсь тут, вишь, по поводу всякой ерунды, страдаю. А там вон женщина какая-то пропитание добыть пытается на задворках магазина, на задворках бытия.
