Еще не все опали листья
Методично угробив еще одну неделю, день за днем, отточеным до автоматизма способом, убивая будни, — тормознул случайно бег бытовушный на пару минут и узрел удручающий факт: очередной год почти закончился. И снова почти бездарно.
Осенние мысли, они такие…
Как дерево наблюдает, падающие с его ветвей, листья и думает, что это всё – красивый конец хэпи-энд.
В этом сокрыта, неразрешенная еще, некая странная непонятность. {Ведь дерево уже повидало и зим и лет. Всегда после зимы наступала весна. И крона покрывалась зеленой листвой и новой, невиданной доселе, мощью корней и ветвей.} Почему каждой осенью опадает надежда мертвыми листьями? И зачем вообще нужна эта (пред)анабиозная осень, с её погружениями в псевдо-необратимость?
По сути это – обыденное верчение в колесе сансары повторений. Хорошо забытое старое.
Жерновами времени перемалываются зерна прошлого в муку безвременья.
Утрачивается мера, теряется внезапно, как весы у статуэтки Богини Правосудия в одной адвокатской конторе.
(Незанесенный) дамоклов Меч искривляется, а Весы исчезают.
Богиня потеряла свои весы
Так и, загнанное изнурительной гонкой, сознание не замечает отсутствия добродетельной умеренности для трезвого взвешивания значимости происходящего.
Лишь Людвиг ван Бетховен способен своими мажорностями даже самые трансцедентальные мысли о недолговечности бытия подсветить торжественной радостью и трепетным благоговеньем Вечности.
Не будь у статуэтки такого мощного стабилизатора под ногами, она неминуемо опрокинулась бы. А если ей весы, с нагруженными Добром и Злом чашами, заботливо вложить в пальчики, то и литой постамент может не удержать.
Не будь у ума или уда? достаточной тренировки по школе непобедимого Мастера Ваньки Встаньки (склоняется и выпрямляется запросто, как само имя Ванька и сама фамилия Встанька. Отчество, к сожалению, неизвестно.), то он только и занимался бы маятниково-колебательными переходами от ног дауна нокдауна до ног аута нокаута и обратно; и ничем другим. Absolutly!
Небританские ученые ученые психологи обнаружили такую заковыку: если до кого-то доходит, что его персональная смерть неизбежна, то в спорте его показатели возрастают на 30-40%. Да, именно так, а не на 3-4%, как от беспонтового хим-допинга.
Эти показатели были замеряны экзистенциально, то есть путем опыта на недобровольцах.
Подсознанию неясна частица не. Подсознание ясностью обладает четконаправленной к позитиву. Потому Окама с бритвой наготове, чтоб оказать последнюю честь самураю, непобедившему нечестивость.
Экспирементаторы, как всегда цинично-равнодушно к простым человеческим чувствам, внедрили в среду баскетболистов-любителей своего провокатора.
Он, прикидываясь обычным игроком на площадке с кольцами, после тренировок и игр, в раздевалке сколачивал разрозненные подпольные коллективы несознательных товарищей.
Не так он одной закрытой группе говорил, как другой, такой-же изолированной от первой.
В одной он носил черную майку с изображением мертвой головы и вдохновенно рассказывал о величественности факта Смерти. А в другой наоборот, настраивал всех на мысли о позитиве (о смерти ни-ни. Цыц, никшни и ваще т-ссс).
Для чистоты эксперимента всех статистов и писарей держали в неведении даже о самом производимом опыте. Да что там – даже о возможных побочных и, чреватых травмами нежной психической мякоти, вероятных последствиях не вводили в курс дела. Цинизм же.
Вопреки предсказуемым ожиданиям, потенциал «позитивно» настроенных не падал, однако и не возрастал.
А вот у «смертельно»-напуганных точность [попадания в кольцо мячиком] взлетала на графиках замеров не по гауссиане, а с большим отклонением от статистических норм.
Может для того и дана осень деревьям? Не о том ли Людвиг музычил?
Достаточно ведь остановиться ненадолго. Смыть с, атрофированного бездействием, восприятия техногенно-цивилизованную пыль и посозерцать проистекание процессов близлежащего континуума слегонца, краешком глаза, пребывая в парящей незадействованности.
Недостаточно? Тогда ребёфинговым дыханием, исполняя последовательность движений «подергай дракона за ногу» из набора ветеранских техник Тай-Цзи-Цьюаня, — можно догнаться и достичь {не всего того, что блестит} сияющей ясности, или, альтернативно, псевдо-абсолютного невежества. Наклонности в ту или иную плоскость – это падение с лезвия калинова моста на лёд замерзшего Аида, или тандемное выпадание из высоколетящего самолета, в мертвой сцепке с Мастером по падениям без подстила соломки, но зато с зонтиком, — поощряются.
Регрессивность – наживная способность. Прошлое есть и у камней и у богов. Умение помнить – наказание для любознательных. Попробуй осознать необратимость Смерти, когда помнишь одно, два, а то и целую цепь смерто-рождений.
Когда прошлое было еще настоящим, то будущее, которое сейчас уже проходит, виделось пророчески.
Прошлой осенью прошлое вспоминалось, а больше четверти века назад пророческий музон, увенчаный лирикой строк, нынешнее рассказывал. Местами даже в рифму:
Есть страх не уснуть в наступающей ночи.
Забиться в тоске и истерике тьмы.
Ждешь наважденья бессмысленных строчек.
И мысли идут. Их шаги тяжелы.
{Здесь, искаженная овердрайвом гитара, взрывается в пространстве волнами быстрого рифа. И микрофон, перемодулированный, усиливает надрывное пенье. Вопль подавленного предвидения апокалиптического.}
Если я иногда просыпаюсь,
То лишь для того, чтобы крепче заснуть.
Что будет со мною? Душа погибает, еще не найдя
Свой единственный путь.
{И безапеляционно-безжалостный рефрен, ломающий размер рифа и жалкую надежду словесных куплетов.}
Я – прорицатель бездарно ухлопанных дней.
Я — прожигатель, бесцельно прожитых, жизней.
Я — пожиратель затертых, несвежих идей.
Я – трансформатор затасканных мыслей.
Яд заблужденья со злостью глотаю.
В надежде, что скоро закончится срок.
БЕгом по времени труп разлагаю
И вновь попадаю в замкнутый круг.
Я – прорицатель бездарно ухлопанных дней.
Я — прожигатель, бесцельно прожитых, жизней.
Я — пожиратель затертых, несвежих идей.
Я – трансформатор затасканных мыслей.
А завтра сначала, опять все сначала.
Бессмысленных дел надоест суета.
И кровью сомнений всю ночь истекая,
Я буду ждать лишь начала конца.
Я – прорицатель бездарно ухлопанных дней.
Я — прожигатель, бесцельно прожитых, жизней.
Я — пожиратель затертых, несвежих идей.
Я – трансформатор затасканных мыслей.
Но песня эта рождалась не осенью, а весной. Оттого, наверное, ее всегда надлежало бы исполнять экспрессивно, невзирая на время года и погоду.
Оттого же, вероятно, и та, едва теплющаяся, но уже пустившая корни и стремящаяся вырасти в горчичное древо, — убежденность, что все идет своим путем, как надо и куда надо, сокрытая в лирике.
В той, прошлой, жизни {которая жилась до крайней смерти и в которой тоже не было осознанности собственной преходящести и одновременного бессмертия} открылся и феномен социального общества. Новый синдром, который я бы назвал своим именем, как первооткрыватель, не потеряй он от этого в лаконичной четкости названия. Ведь что за ясность в моем, никому не известном, но таком благозвучном, имени Румпельштильцхен ?
Так и представляется таблоид с тревожащими надписями: «Соблюдайте спокойствие. Масштаб распространения эпидемии синдрома Румпельштильцхена в разы превысил предсказанные показатели! Спасайся, кто может, руками самих утопающих.» Лажа полная.
А вот Мания Внимания – это меткий ярлык.
Посему, во имя красоты словца, была повержена мания славы.
Однако, это великолепное открытие не смогло спасти человечество от этой заразы. Манией Внимания больны все. Шансы на выздоровление – 1/14 000 000, округленно. Да и то, только у тех, кто купил лотерейку запасся парашютом.
К чему привела эта повальная эпидемия? К нескончаемым сражениям за внимание, которое все хотят получать, но мало кто желает уделять.
Вот и напрягаются в меру своей испорченности и по возможности своих способностей, чтоб выбиться в топ, а еще лучше к свету рамп и «голубому» экрану.
Да, а очередной год жизни уже на исходе…